По волнам житейского моря - Сергей Спирин

Ковёр был очень красив, а яркие, насыщенные с переливами цвета, придавали ему особое великолепие. Коля выстрогал аккуратненькие чопики, просверлил в стене отверстия и не спеша заколотил туда кусочки дерева. Гвоздики, на которых должен был висеть ковер, отливали медью и, чтобы от ударов молотка шляпки не потеряли свой цвет, Коля забил их через дощечку. Наконец ковёр был водружён на стену и в комнате стало светлей и уютней. Жена с благодарностью посмотрела на Колю. Проблема возникла ближе к вечеру, когда Катя решила погладить бельё. Дело в том, что единственная в комнате розетка оказалась под ковром. Вот тогда – то и прозвучало: «Коля, сделай же что-нибудь. Ты же мужчина».

– Завтра, – буркнул озадаченный Николай.

Ковёр был очень красив

«Завтра» пролетело незаметно, долбить стену для переноса розетки не хотелось, а до прихода Катерины с работы оставалось не больше получаса. Слово мужчины надо держать. Озарение пришло внезапно, как гром с небес. Мгновение – и в центре ковра на уровне розетки была проделана дыра. Проблема решена, Николай отошёл от стены, довольный собой. Вернувшаяся с работы жена, только ахнула от «восхищения» широтой технической мысли Николая…

И вот снова:

– Коля, сделай же что-нибудь. Ты же мужчина!

Работа не клеилась, мысль вертелась вокруг кротов, подсказывая самые невероятные способы борьбы с ними, которые через мгновение ей же и отвергались. Напарник Василий с удивлением поглядывал на Колю. Во время очередного перекура Николай не выдержал и поведал коллеге о своей проблеме, которую тот решил почти не задумываясь.

– Карбид в норки, сверху водички, огоньку – и никаких проблем, – изрёк он.

На стройке, где работал Коля, недостатка с карбидом не было. И вот Коля на даче. Битва за урожай началась. Кротовые ходы сообщения заполнены карбидом и обильно залиты водой. Немного подождав, когда горючий газ расползётся по подземным коридорам, незадачливый борец с кротами бросил горящую спичку в кротовый тоннель. Бахнуло так, что дрогнули кроны ближайших деревьев. Соседка за забором истошно заорала:

– Теракт! Теракт!

Причинил ли взрыв вред маленьким зверькам – Коля не узнает никогда, а вот урожайность огорода пострадала конкретно. Приехавшая вечером на дачу жена, была «приятно» удивлена происшедшей здесь метаморфозой…

Народ и армия – едины

Мы – в увольнении. Мы – это Юрка, Рома и я – рядовые срочной службы авиации ПВО страны. Все вместе просто гуляем в огромном парке у реки. Ранняя осень, сухо, тепло и красиво. И вдруг навстречу нам змей – искуситель в лице широкоплечего, лохматого парня.

– Что, военные, грустим? Направо, вниз под горку, к речке – замечательный «пивнячок» и патруль там никогда не бывает, – хохотнул он, довольный своим советом.

Решение приняли, не сговариваясь. Разворот со снижением под горку и мы у цели. Снаружи пивбар был похож на огромный хрустальный стакан – такой же круглый и прозрачный. Внутри всё было обыкновенно: стойка, столики, много людей и табачного дыма. Военных не было. Добросовестно отстояли в очереди и получили по кружке пенного напитка. Уже усаживаясь за столик, увидели в конце очереди офицерскую фуражку с красным общевойсковым околышем. Деваться было некуда и мы устроились поудобней в надежде, что «красная шапочка» нас не заметит.

Нас заметили. Глаза у подполковника округлились, а фурага от негодования подпрыгнула на его лысой голове. Мы не верили глазам своим – подполковник в пивном баре с маленькой пятилитровой канистрой. Сон. Сказка. Байка. Чудо. Размахивая канистрой, «чудо» приближалось к нам.

– Встать! Военные билеты сюда! – заорал подполковник не своим голосом, размахивая перед нашими носами канистрой. Клубы дыма застыли в воздухе и в зале установилась напряжённая тишина. Встать – то мы встали, а вот с военными билетами медлили.

– Не приставай к ребятам и вали-ка ты отсюда по – хорошему, раздался твёрдый голос одного из посетителей.

Пивка попить мальчишкам не дал

И за соседним столиком люди начали привставать. Зал одобрительно загудел. Такого развития событий подполковник не ожидал. Размахивать канистрой и дальше ему, явно, расхотелось. Медленно отступая, он шипел что – то невнятное. Хлопнула дверь и сквозь стеклянную стену кабачка мы увидели, как удаляется грозный вояка.

Клубы табачного дыма снова пришли в движение, вновь возник шум, обычный для кабачка, а с соседнего стола нам прислали три соленых рыбки. Идиллия питейного заведения была восстановлена. Мы наслаждались янтарной жидкостью и грызли свою таранку. Все происшедшее казалось просто недоразумением. И вдруг…

– Смотри, гад, патруль ведёт, – произнёс сосед по столу. – Сквозь стекло стены было хорошо видно, как с горки катился ревнитель дисциплины и порядка, а за ним неторопливо шествовал патруль.

Дело принимало серьёзный оборот, теперь уже валить нужно было нам.

– Парни, уходите чёрным ходом, а этому… я сам «пятак» начищу, – сказал нам высокий мужчина.

– Валя, проводи. Пивка попить мальчишкам не дал, зараза, – обратился он к женщине, протиравшей столы. Валя вывела нас во двор и показала едва заметную в зарослях кустов тропинку, по которой мы и ушли.

Не знаю, начистил ли «пятак» подполковнику наш спаситель, но уверен – настоящего полковника из орущего в пивняке на солдат офицера с канистрой никогда не получится.

Любовь к небу

Необозримые просторы астраханских степей, необъятные поля, засеянные сладкой, сочной ягодой…

И над всем этим арбузным великолепием низко-низко летит маленький трудяга сельхозавиации Ан-2. Под мерный, бархатный рокот мотора командиру вспомнились полчища саранчи, с которыми в начале лета пришлось бороться экипажу «Аннушки». А сегодня под крылом арбузное море, которого могло и не быть.

Спросим арбузик у сторожа

– Командир, прямо по курсу шалаш, арбузика хочется, – вывел командира из состояния философской задумчивости второй пилот.

– Спросим арбузик у сторожа, – отозвался тот.

Послушная «Аннушка» сделала круг и плавно приземлилась, закончив свой пробег у шалаша. «Гостеприимство» сторожа оказалось столь безгранично, что пилоты предпочли поскорее покинуть его владения. Лихой охранник грозился всех арестовать, отдать под суд и привести к знаменателю. При этом он часто переламывал старенькое курковое ружьишко и зловеще досылал патрон в патронник.

Обиженная «Аннушка» взлетела почти с места, рассерженно урча мотором, набрала высоту и спикировала на злобного стража арбузного поля. Эффект оказался потрясающим. Грозный дед бросил ружьё, на четвереньках добрался до ближайших лопухов и зарылся в них. Лётчики улыбнулись и полетели дальше.

Обиженная «Аннушка» взлетела почти с места

Но история на этом не закончилась. Дед, оказавшийся ветераном Великой Отечественной войны, написал письмо в местный райком партии. Начиналось оно так: «Я – ветеран войны, ни разу в своей жизни не кланялся «мессерам» … – и далее на двух листах следовало подробное описание того, как «Аннушка» загнала его в лопухи.

Секретарь райкома, прочтя письмо, посмеялся над ситуацией, но выводы сделал и меры принял незамедлительно.

В авиаотряде на наказание тоже не поскупились: замполит долго и нудно говорил о чести советского пилота, об уважении к ветеранам и соблюдении правил визуальных полётов. Командир отряда кивал головой… Итог – лишение пилотского свидетельства.

…Прошли годы. Любовь к небу и друзья помогли пережить тяжёлое время опалы, а Север закалил характер. Слава стал снова командиром и занял левое кресло в кабине самолёта.

Настоящий полковник

Занятия по радиоделу подходили к завершению. Вел их полковник запаса Александр Васильевич Андрусенко, отдавший тридцать пять лет своей жизни службе в Радиотехнических войсках. Тема сегодняшнего урока: «Генератор звуковых волн различной частоты.» Студенты слушали с интересом. Внимание аудитории Александр Васильевич завоёвывал без труда. Эмоциональный рассказ о скучнейших вещах, происходящих в радиомире, сдобренный случаями из жизни и приправленный меткими замечаниями, всегда имел успех даже у не слишком старательных учащихся. А его сравнение колебательного контура с качелями, на которых раскачиваются Танечка с Манечкой, стало краеугольным камнем всех лекций по радиоделу. Категорически не переносил старый радиоинженер, когда в его присутствии или, хуже того, на экзамене, головные телефоны называли наушниками. За это можно было и двойку схлопотать, в остальных своих проявлениях это был милейший человек и студенты его любили.